Золотой век

Хронология серий
← Клуб разбитых сердец	Золотой век	Эмигрант →

Золотой век
Сериал	Смешарики
Сезон	Новый сезон 2020-2021
Номер серии	248
Дата выхода	19 ноября 2020 года
Авторы
Сценарист	Алексей Лебедев
Режиссёр	Джангир Сулейманов
Ведущий аниматор	Алла Ярошенко
Художник-постановщик	Салават Шайхинуров Лариса Половикова
Хронология
Предыдущая серия	Клуб разбитых сердец
Следующая серия	Эмигрант

Золотой век — двести сорок восьмая серия мультсериала «Смешарики» и тридцатая серия сезона 2020-2021, вышедшая 19 ноября 2020 года на «Кинопоиске».

Сюжет

Краткое описание

Смешарики погружаются в золотой век Древней Греции, чтобы ощутить атмосферу того времени и понять, всё ли было так прекрасно в былые времена?

Подробный сюжет

В преддверии сумерек Лосяш, Копатыч и Карыч решают собраться в домике последнего для совместного времяпрепровождения — и мизансцена в гостиной ворона такова: стол, освещённый лампой с массивным красным абажуром, усеян костяшками для игры в домино и служит плацдармом для напряжённой борьбы домовладельца и медведя, схлестнувшихся в ожесточённой партии и в пылу азарта эмоционально комментирующих каждое своё действие, а лось в то же время, в противовес своим компаньонам, миролюбиво раскачивается в кресле, стоящем неподалёку, и читает книгу, переплёт которой венчает расположенное над изображением древнегреческого философа Платона, размещённым поверх античного храма, заглавие — «Золотой век». На учёного, знакомящегося с укладом жизни эллинов, вдруг находит озарение: с возмущённой интонацией он сетует на то, что, по его мнению, современные обитатели Земли не живут полноценно, а лишь влачат жалкое существование, обращая на себя внимание дуэлянтов, самозабвенно играющих в домино. Копатыч, не менее резко, чем в то же мгновение выкладывает костяшку на стол, в ответ на громогласное заявление Лосяша парирует, что такая точка зрения была популярна во все времена, однако новоиспечённый антиковед, поднимаясь со своего седалища и направляясь в центр гостиной, спешит развенчать суждение медведя: оказывается, бывали эпохи и получше, чем нынешняя, — и ярким примером этого, приводимым учёным в ответ на вопрос Карыча, является Древняя Греция.

Дискуссия о культурном превосходстве древних греков, развернувшаяся в гостиной Карыча, не остаётся без последствий ни для её непосредственных участников, ни для остальных жителей Ромашковой долины. Спустя некоторое время Лосяш и Копатыч, облачённые в тоги и обменивающиеся напыщенными репликами, фланируют по агоре — сооружённой, впрочем, из картонных декораций, — обсуждая преимущества оливкового масла перед подсолнечным, проявляющиеся при натирании им тела, и встречают на своём пути ворона, увлечённо высекающего из мрамора статую дискобола, а также Нюшу, позирующую для изваяния. «Себя кем угодно я чувствую, только не греком», — рассуждает лось, уязвлённый необходимостью использовать подсолнечное масло, как вдруг мчащийся по тропинке Бараш прерывает его, докладывая о том, что строительство корабля, затеянное смешариками, близится к завершению. Однако сразу после сообщения гонцом благой вести тон его голоса становится раздражённым — и недоволен оказывается поэт тем, что «эта посудина», как он выражается, уже давно была бы на плаву, если бы «старейшины», в недоумении, слившемся с ужасом, наблюдающие за демаршем Бараша, санкционировали использование таких благ цивилизации, как дрель и электрорубанок.

Придя в негодование из-за неприемлемого поведения Бараша, Лосяш клеймит его, называя «варваром дремучим из тёмного леса», а Копатыч вторит ему, хоть и осуждая при этом нерадивого гонца чуть более сдержанно: выражаться, по мнению медведя, должен он «по-гречески», что, скорее всего, означает необходимость использования при изложении мыслей гекзаметра, на протяжении эпизода употребляемого самими учёным и садоводом. Баран, извиняясь перед поставившими его на место своими сентенциями Лосяшем и Копатычем, внемлет их просьбе и на ходу сочиняет стихотворение, посвящённое скорому спуску сооружаемого корабля на воду. На сей раз «старцы», как обращается к ним поэт в своём воззвании, реагируют благосклонно, награждая Бараша за хорошую новость, принесённую им, водружаемым на его голову лавровым венком.

Стоит Копатычу предложить быстроногому гонцу, сообщившему важное известие, поучаствовать в Олимпийских играх, попытавшись побить рекорд в беге на время, как вдруг мимо стремглав проносится Совунья, тренирующаяся, судя по всему, перед соревнованием и держащая наготове копьё, которое внезапно оказывается запущено в сторону декораций, имитирующих белокаменное строение, изображённое по всем лекалам античной архитектуры и украшенное колоннадой, и тотчас в них вонзается, нарушая баланс, поддерживавший конструкцию в равновесии, отчего та немедленно рассыпается, оставляя после себя жалкое зрелище. Сова, насвистывая некую мелодию, вновь пробегает, не испытывая, видимо, никаких угрызений совести по поводу разрушения декораций, мимо героев, недоумевающе наблюдающих за её манёврами. После этой несуразной сценки Бараш, надевая расплывшуюся в улыбке театральную маску, направляется на сооружённые неподалёку подмостки, где уже упражняются в актёрском мастерстве Крош с Ёжиком, и Лосяш, перед тем как поэт скрывается за горизонтом, напоминает ему об обязательном для посещения форуме, который должен начаться перед закатом.

И вот начинается анонсированное Лосяшем вече: учёный, ставший фанатичным ревнителем древнегреческих традиций, гневно обращается к окружившим его «гражданам», упрекая их в пренебрежении обычаем, предписывающим умащать тело маслом, однако наряженные в античные костюмы жители Ромашковой долины соглашаться со своим самопровозглашённым предводителем не спешат и активно оппонируют его затее. Пин, поддерживаемый Барашем и Нюшей, заявляет, что не понимает, каков смысл этой авантюры, а Лосяш отвечает ему, что понимать это «грекам», оказывается, не надо, и предлагает собравшимся натереть маслом себя и находящихся по соседству Смешариков, иллюстрируя этот процесс на спине Копатыча. Недовольство, впрочем, не стихает: по инициативе Нюши устраивается плебисцит, в ходе которого народ единогласно выступает против обязательного умащения маслом, что Лосяш, распаляющийся всё сильнее, многозначительным тоном парирует: «Или мы греки во всём, о народ, или не греки мы вовсе!» Кроме неконструктивных выражений недовольства, в стане оппозиции учёному звучит и резонный довод, приводимый Барашем и заключающийся в том, что, так как у греков демократия, учтено должно быть мнение большинства, однако рогатый реакционер возражает и на это, напоминая своим политическим противникам о существовании такого греческого слова, как «тирания», и заявляя, что решать должен тот, кто «больше всех грек».

Ретировавшись в своё жилище, Лосяш, провозгласивший себя тираном, самовлюблённо разглядывает своё отражение в зеркале, поправляя украшающий теперь его лик золотой венок, и в компании Копатыча, с трудом прокручивающего каменное колесо по установленному в помещении механизму для экстракции масла, и исполинского бюста Платона рассуждает о проблематичности используемого Смешариками подсолнечного масла, предполагая, что отказываются они от навязываемого учёным обычая лишь потому, что оно, в отличие от оливкового, не обладает рядом необходимых свойств, и утверждая, что, если бы употреблялось последнее, народ удалось бы остепенить. Отвечая на реплику огородника, жалующегося на отсутствие оливок в местных краях, лось предлагает отправиться туда, где они растут, но наталкивается на скепсис медведя: по его мнению, никто не сорвётся с места ради их поисков. Впрочем, как показывают следующие кадры, от этой идеи «тиран» так и не отказывается...

Триера, о ходе строительства которой рапортовал Бараш, наконец спущена на воду: рассекая лазурное море, освещённое рассветными лучами едва забрезжившего солнца, судно несётся навстречу растущим в неведомых краях оливкам. Так как использование современных технологий запрещено, приводится корабль в движение гребцами, вид имеющими весьма утомлённый и включающими в себя всех Смешариков, за исключением Копатыча, забравшегося на мачту, чтобы получить более широкий угол обзора, и глядящего вдаль, и расположившегося на носу посудины Лосяша, который, играя на кифаре, читает проповедь, призванную вдохновить «греков». Всё, по мнению лося, есть у этого народа: и достаток, и счастье, и прочие блага, — однако кое-чего ему всё же недостаёт: оливок и эгоизма. Находит учёный и другую причину, оправдывающую внезапное морское путешествие: как народ высококультурный и цивилизованный, греки должны распространять свои «правила счастья» в далёких краях, чтобы везде царил «золотой век». Но не успевает предводитель похода завершить своё воззвание, как вдруг триера резко останавливается, встречая некое препятствие на своём пути, — и увлёкшийся Лосяш теряет равновесие, с криком падая за борт.

«Человек за бортом!» — восклицает Пин, подразумевая оказавшегося в морской пучине Лосяша, который вскоре всплывает на поверхность, являя «грекам», сбежавшимся к носу судна и обеспокоенно созерцающим последствия падения своего вождя, оплетённые водорослями рога. Отвечая учёному, который, плюясь, спрашивает, что послужило причиной его падения, пингвин констатирует, что судно село на мель, вызывая среди его пассажиров дискуссию о мерах, которые необходимо принять: так, например, Карыч предлагает временно упразднить запрет на блага цивилизации, а Копатыч и вовсе сразу обращается к инженеру, чтобы тот вызволил триеру из плена. Пин, в свою очередь, замечает, что, так как в «золотом веке» нет ни дизеля, ни буксира, ни электролебёдки, вытащить корабль с мели он не сможет, и при этом забывает озвучить свою мысль гекзаметром, за что его укоряет плещущийся за бортом Лосяш. «Какой же вы варвар!» — эмоционально заключает учёный, не осознавая своей вины за щекотливое положение, в котором оказались Смешарики, после чего дальним планом показывается триера, застрявшая посреди водной глади, освещённой уже взошедшим солнцем, и серия завершается…

Персонажи

• Кар-Карыч — играл в домино с медведем, делал статую дискобола. Выступал против того, чтобы мазаться маслом.
• Копатыч — играл в домино с вороном, был согласен натираться подсолнечным маслом, выжимал его.
• Лосяш — предложил всем жить как греки в золотом веке, заставлял всех мазаться подсолнечным маслом. Когда остальные отказались, решил поплыть туда, где растут оливки, но в пути корабль сел на мель и лось упал за борт.
• Нюша — позировала Карычу для его статуи, выступала категорически против того, чтобы мазаться маслом.
• Бараш — сообщил Копатычу и Лосяшу, что корабль скоро будет построен, но он уже давно был бы готов, если бы они не запретили пользоваться современными инструментами.
• Крош и Ёжик — выступали в театре, также не хотели натираться маслом.
• Пин — не понимал, зачем мазаться маслом, управлял кораблём, не знал, как без современной техники снять его с мели.
• Совунья — не хотела натираться маслом.

Места

Изображение	Локация	Комментарий
	Домик Кар-Карыча	Здесь Карыч и Копатыч играли в домино, а Лосяш читал книгу про Золотой век.
	Поляна	Здесь Смешарики изображали греков.
	Домик Лосяша	Здесь Копатыч и Лосяш разговаривали о том, что они будут настоящими греками.
	Море	Здесь все Смешарики плавали на корабле, а Лосяш выпал за борт.

Цитаты

Эх, мы неправильно живём! Мы даже не живём, а влачим существование. — Лосяш

Бараш: Просили передать, что корабль скоро будет построен. Хотя эта посудина уже давно была бы готова, если бы вы разрешили использовать дрель, электрорубанок и другие блага цивилизации. Лосяш: Ты говоришь, словно варвар дремучий из тёмного леса. Копатыч: Нам не понять твою мысль, выражайся по-гречески, отрок. Бараш: Виноват, перехожу на гекзаметр.

Бараш: У нас, у греков, демократия. Кар-Карыч: Это греческое слово. Оно означает, что всё решает большинство. Лосяш: Есть также замечательное греческое слово «тирания». Оно означает, что решает тот, кто больше всех грек.

Интересные факты

• Кар-Карыч изготавливает копию статуи дискобола — одной из наиболее прославленных статуй античности.
• Книгу «Золотой век» Карыч читал ещё в эпизоде «Юристы».
• В этой серии впервые в мультсериале показаны реалистичные изображения людей в виде статуй (не считая научной вставки в серии Пин-Кода «Риторический вопрос»).
• Лосяш допустил фактическую ошибку: в древнегреческих городах центральная площадь называлась не форум, а агора.

Галерея